Дух истинной революции всегда актуален, перманентен и неистощим. Имеющий своим истоком точку отсутствия в человеке, момент предельного отрицания, он взывает к кардинальному перевороту, к тотальной и вечной трансгрессии. Любовь, как и революция, не имеет перспектив к полной и окончательной реализации в пределах онтологической двойственности Бытия-Небытия, их природа в силу этого всегда парадоксальна и несет в себе неизбежность.

В «Пире» Платона, участники которого посредством довольно ясных и простых образов говорят о сложнейших метафизических принципах, мы видим последовательно развертывающуюся благодаря Любви как могущественной сети Майи картину Творения. Она есть Исток, Начало и Конец.

Эрот, Бог Любви, признается древнейшим из богов, порождающим все сущее – сопровождающий Хаос и облачающий его в покровы упорядоченного Космоса является катализатором Бытия, его первейшей искрой.  Изначально между человеком и любовью брошена тень Небытия, и путь к её постижению лежит через черные воды Стикса. Любовь абсолютная и тотальная, как существительное, есть Бог, высший принцип, как запредельно Иное, посредством Небытия творящее. Нисхождение и разделение до бесконечной множественности с целью последующего испытания её преодоления и возвращения к опьяняющей целостности высшей метафизической адвайты.

Любовь же как движение к постижению своего высшего Эйдоса – всегда процесс, глагол, и в этом движении к восхождению, к преодолению Отчуждения, усугубляющегося по мере все большего отдаления от центра, есть живая страстная Революция, по праву могущая быть названной консервативной. И именно Любовь есть кровь и пульс любой революции, и лишь на самых низших онтологических ступенях имеет место противопоставление её Войне, которая является одним из её ликов и путем постижения, ведь высшее утверждение Жизни происходит через Смерть и Жертвоприношение.

Инстинкт самосохранения и диурническое противостояние Смерти – принципы проявленного мира, вступающие в противоречие истинной Философии как движения к постижению божественной мудрости, находящейся за пределами последних пределов, т.е. с непременностью включающей испытание смертью. Единственный грех – это отсутствие Любви, перманентного транцендирования, альтернативой которому является отстаивание примата жизни воплощенной и разделенной над Жизнью истинной в Духе; и именно это отсутствие становится причиной абсолютной Гибели.

Стремление любить есть жажда солнечного причащения божественного духа, гармонии и блага. В глазах любимого отражается вся Вселенная, вся жизнь, и, самое прекрасное….Смерть.

«Любящий божественнее любимого, потому что вдохновлен богом».

Марсилио Фичино подчеркивает, что любящий, умирая в себе, при условии взаимности воскресает в любимом; и самым страшным убийцей, достойным высшего осуждения, становится убивающий любовь как отнимающий душу.

Воля к власти, удерживающая бытие, противопоставляется Фичино любви.

«Властитель посредством себя овладевает другими, любящий посредством другого овладевает собой, и каждый из любящих, удаляясь от себя, приближается к другому и, умирая в себе, воскресает в другом». Это воскресение, следующее за смертью во взаимной любви, двойственно, так как осуществляется в любимом, владеющим душой любящего, и затем снова в самом себе. Отказавшись от себя, обрести вновь; смерть человеческой природы, распятие Этого мира посредством воли Любви есть путь к Воскресению в Ином.

Уже отдаленная от предшествующей ей доминации холизма, платоновская эротософия обретает радикально дуалистичный характер. Двойственная природа Эрота распинает душу между двумя мирами, принуждая к превосхождению человеческой природы.

Движение Любви всегда революционно, оно направлено на преодоление энтропии мира и оборачивает время вспять, упраздняя его власть. Это единственное лекарство против разлагающей мглы погибели, единственный путь к Бессмертию.

В «Пире» имеется определение Эроса как Гения, находящегося в промежуточном положении между невеждами, высшую мудрость предающими забвению, и богами, обладающими ею в полной мере; таким образом, он оказывается в одном статусе с философией как любомудрием, постижением.

В.С.Соловьев пишет о Эросе, что он «не бог и не человек, а некое могучее демоническое и героическое существо. Имя ему Эрот, а должность – строить мост между небом и землей и между ними и преисподнею. Это не бог, но естественный и верховный священник божества, т.е. посредник – делатель моста. Без посредничества этого могучего демона нельзя обойтись ничему живущему; так или иначе оно прошло и пройдет по его мосту. Вопрос лишь в том, как воспользуется человек этой помощью, какую долю небесных благ проведет он через священную постройку в смертную жизнь».

Восхождение к постижению высшего блага начинается с малого, с сообщения в человеческом обществе, без которого не имеет места сакральность как причащение. Возможность сообщения открывает путь к постижению «сливающейся дискретности», а именно к пронизывающей все сущее непрерывности, наиболее ярко раскрывающейся в фигурах Эроса и Танатоса – главных участников платоновских диалогов. Многоликость образов создает впечатление раздробленности,

противопоставления, различения позиций, но сама композиция и проходящие красной нитью лейтмотивы с ясностью синхронизируют с глубинными метафизическими построениями, выстраиваясь в стройную картину с единым центром в высшем истинном благе, постижение которого - единственный смысл и цель, оправдывающий любые действия, ведь недаром«боги прощают нарушение клятвы только влюбленному».

Революция Любви – это жест к тотальному преодолению, базирующийся на неприемлемости пребывания в разобщенности, на неудовлетворении всего лишь «скрытым присутствием», на жажде, не могущей быть утолимой. Это жест, отрицающий ценность проявленного мира, который, по словам Генона, «есть истинный исток всякого разделения и множественности, и это разделение и проистекающий из него хаос являются неизбежными следствиями всецело материальной цивилизации». Без сомнения, для определения направления мы приходим к необходимости строгой дифференциации и иерархизации концептов согласно неоплатонической логике. Разрушение и преступление структурирующих бытийность границ, обязательных и должных оставаться стабильными, ведет к поражению роком, отсюда присущая любви неизбывная трагичность, в момент столкновения обнажающая истину и единственно пробуждающая. Пройти сквозь неё, дальше – вот цель высшей философии.

Именно трагическая обреченность бытия, плодящего отчуждение, ставит человека на край бездны, где он вынужден предпринимать нечеловеческие усилия по выстраиванию вертикальной оси смысла. Чем ужаснее мрак ночи, в которую мы с необходимостью погружаемся, тем строже идет процесс выхолащивания истины. И здесь, в точке предельного истощения, на самой дальней переферии, уже невозможно мыслить восхождением и стремлением к оборачиванию вспять, ибо оно чревато лишь еще большим, неизбежным и непреодолимым погрязанием в топях мрака заросших путей назад. Лишь обрубая последние канаты и отбросив устаревшее целеполагание, Дух получит возможность обратиться к глубинному своему ядру. Это – выход с обратной стороны, где уже немыслим никакой вход. Любовью был создан Мир, ей же будет уничтожен. Это и петля, затягивающая в Бытие, и  единственный Выход – с изнанки.

"Когда возьмут они душу мою в это Место, она откроет им Тайну их страха".

Воля к Любви есть воля к Смерти.